«Не позволяй душе лениться…» Н. Заболоцкий

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

(3 votes, average: 3,67 out of 5)

Еще стихотворения:

1. Душе мечтательной и нежной Отрады нет: Что может дать ей свет мятежный, Ничтожный свет? Обрывки чувств, полублаженства, Полупечаль… И ей среди несовершенства Чего-то жаль. Покрыта мглою безучастья Скрижаль годов, И...
2. На ночь глядя выслали дозоры. Горя повидали понтонеры. До утра стучали пулеметы, Над рекой сновали самолеты, С гор, раздроблены, сползали глыбы, Засыпали, проплывая, рыбы, Умирая, подымались люди, Не оставили они...
3. А. А. Коринфскому В деревне, чуть заря вечерняя займется, Играет молодежь, сплетаясь в хоровод, Звучит гармоника, и песня раздается Такая грустная, что за сердце берет. Но грусть сроднилася с крестьянскою...
4. Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: Кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет, расходится народ в учрежденья. Обдают дождем дела бумажные, чуть...
5. В душе, как в потухшем кратере, Проснулась струя огневая,- Снова молюсь Божьей Матери, К благости женской взывая: Накрой, сбереги дитя мое, Взлелей под спасительной сенью Самое сладкое, самое Злое мое...
6. Все можно в жизни поменять, все можно: на кенаря — коня, на посох — дом. Все можно потерять неосторожно — рассудок, время и друзей притом. Все можно позабыть — нужду,...
7. Есть любовь, похожая на дым; Если тесно ей — она одурманит, Дать ей волю — и ее не станет… Быть как дым,- но вечно молодым. Есть любовь, похожая на тень:...
8. Памяти Н. М. Д. Я вновь один — и вновь кругом Все та же ночь и мрак унылый. И я в раздумье роковом Стою над свежею могилой: Чего мне ждать,...
9. В моей душе, как в глубях океана, Несчестность жизней, прожитых в былом: Я был полип, и грезил я теплом; Как ящер, крылья ширил средь тумана; Меня с Ассуром знала Согдиана;...
10. «Милая, что так поздно? Тебя я долго, долго ждал; Годами я часы считал. Тоска всю душу обняла: Мне думалось, ты умерла. Милая, что так поздно?» — «Путь мой был так...
12. Так ждать, чтоб даже память вымерла, Чтоб стал непроходимым день, Чтоб умирать при милом имени И догонять чужую тень, Чтоб не довериться и зеркалу, Чтоб от подушки утаить, Чтоб свет...

Вы сейчас читаете стих Не позволяй душе лениться, поэта Заболоцкий Николай Алексеевич

"Признание"

Зацелована, околдована,

С ветром в поле когда-то обвенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная моя женщина!

Не весёлая, не печальная,

Словно с тёмного неба сошедшая,

Ты и песня моя обручальная,

И звезда моя сумасшедшая.

Я склонюсь над твоими коленями,

Обниму их с неистовой силою

И слезами и стихотвореньями

Обожгу тебя, горькую, милую.

Отвори мне лицо полуночное,

Дай войти в эти очи тяжёлые,

В эти чёрные брови восточные,

В эти руки твои полуголые.

Что прибавится - не убавится,

Что не сбудется - позабудется...

Отчего же ты плачешь, красавица?

Или это мне только чудится?

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Награды:

Орден Трудового Красного Знамени - 1958 г.

Николай Алексеевич Заболоцкий (Заболотский) (24 апреля 1903, Кизическая слобода, Каймарской волости Казанского уезда Казанской губернии - 14 октября 1958, Москва) - русский советский поэт.

Родился недалеко от Казани - на ферме Казанского губернского земства, расположенной в непосредственной близости от Кизической слободы, где его отец Алексей Агафонович Заболотский (1864-1929) - агроном - работал управляющим, а мать Лидия Андреевна (урождённая Дьяконова) (1882(?)-1926) - сельской учительницей. Крещён 25 апреля (8 мая) 1903 г. в Варваринской церкви города Казани. Детство прошло в Кизической слободе близ Казани и в селе Сернур Уржумского уезда Вятской губернии (сейчас республика Марий Эл). В третьем классе сельской школы Николай «издавал» свой рукописный журнал и помещал там собственные стихи. С 1913 года по 1920-й жил в Уржуме, где учился в реальном училище, увлекался историей, химией, рисованием.

В ранних стихах поэта смешивались воспоминания и переживания мальчика из деревни, органически связанного с крестьянским трудом и родной природой, впечатления ученической жизни и пёстрые книжные влияния, в том числе господствующей предреволюционной поэзии - символизма, акмеизма: в то время Заболоцкий выделял для себя творчество Блока, Ахматовой.

В 1920 году, окончив реальное училище в Уржуме, он едет в Москву и поступает там на медицинский и историко-филологический факультеты университета. Очень скоро, однако, оказывается в Петрограде, где обучается на отделении языка и литературы пединститута имени Герцена, которое и заканчивает в 1925 году, имея с собою, по собственному определению, «объёмистую тетрадь плохих стихов». В следующем году его призывают на военную службу.

Служит он в Ленинграде, на Выборгской стороне, и уже в 1927 году увольняется в запас. Несмотря на краткосрочность и едва ли не факультативность армейской службы, столкновение с «вывернутым наизнанку» миром казармы сыграло в судьбе Заболоцкого роль своеобразного творческого катализатора: именно в 1926-1927 годах он пишет первые свои настоящие поэтические произведения, обретает собственный, ни на кого не похожий голос, в это же время он участвует в создании литературной группы ОБЭРИУ. По окончании службы получил место в отделе детской книги ленинградского ОГИЗа, которым руководил С. Маршак.

Заболоцкий увлекался живописью Филонова, Шагала, Брейгеля. Умение видеть мир глазами художника осталось у поэта на всю жизнь.

Уйдя из армии, поэт попал в обстановку последних лет НЭПа, сатирическое изображение которой стало темой стихов раннего периода, которые составили его первую поэтическую книгу - «Столбцы». В 1929 году она вышла в свет в Ленинграде и сразу вызвала литературный скандал и издевательские отзывы в прессе. Оценённая как «враждебная вылазка», она, однако прямых «оргвыводов»-распоряжений в отношении автора не вызвала, и ему (при помощи Николая Тихонова) удалось завязать особые отношения с журналом «Звезда», где было напечатано около десяти стихотворений, пополнивших Столбцы во второй (неопубликованной) редакции сборника.

Заболоцкому удалось создать удивительно многомерные стихотворения - и первое их измерение, заметное сразу же - это острый гротеск и сатира на тему мещанского быта и повседневности, растворяющих в себе личность. Другая грань «Столбцов», их эстетическое восприятие, требует некоторой специальной подготовленности читателя, потому что для знающих Заболоцкий сплёл ещё одну художественно-интеллектуальную ткань, пародийную. В его ранней лирике изменяется сама функция пародии, исчезают её сатирические и полемические компоненты, и она утрачивает роль оружия внутрилитературной борьбы.

Сборник «Стихотворения. 1926-1932», уже набранный в типографии, не был подписан в печать. Публикация новой поэмы «Торжество земледелия», написанной в какой-то степени под впечатлением «Ладомира» Велимира Хлебникова (1933), вызвала новую волну травли Заболоцкого. Угрожающие политические обвинения в критических статьях всё более убеждали поэта, что ему не дадут утвердиться в поэзии со своим собственным, оригинальным направлением. Это породило у него
разочарование и творческий спад во второй половине 1933-го года, 1934, 1935 годах. Вот тут и пригодился жизненный принцип поэта: «Надо работать и бороться за самих себя. Сколько неудач ещё впереди, сколько разочарований и сомнений! Но если в такие минуты человек поколеблется - песня его спета. Вера и упорство. Труд и честность…» И Николай Алексеевич продолжал трудиться. Средства к существованию давала работа в детской литературе - в 30-х годах он сотрудничал в журналах «Ёж» и «Чиж», которые курировал Самуил Маршак, писал стихи и прозу для детей (в том числе пересказал для детей «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле (1936))

Постепенно положение Заболоцкого в литературных кругах Ленинграда укреплялось. Многие стихи этого периода получили одобрительные отзывы, а в 1937 году вышла его книга, включающая семнадцать стихотворений («Вторая книга»). На рабочем столе Заболоцкого лежали начатые поэтическое переложение древнерусской поэмы «Слово о полку Игореве» и своя поэма «Осада Козельска», стихотворения и переводы с грузинского. Но наступившее благополучие было обманчивым.

В заключении

19 марта 1938 года Заболоцкий был арестован и затем осуждён по делу об антисоветской пропаганде. В качестве обвинительного материала в его деле фигурировали злопыхательские критические статьи и клеветническая обзорная «рецензия», тенденциозно искажавшая существо и идейную направленность его творчества. От смертной казни его спасло то, что, несмотря на тяжелейшие физические испытания на допросах, он не признал обвинения в создании контрреволюционной организации, куда якобы должны были входить Николай Тихонов, Борис Корнилов и другие. По просьбе НКВД критик Николай Лесючевский написал отзыв о поэзии Заболоцкого, где указал, что «„творчество“ Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма».

Срок он отбывал с февраля 1939 года до мая 1943 года в системе Востоклага в районе Комсомольска-на-Амуре; затем в системе Алтайлага в Кулундинских степях;
Частичное представление о его лагерной жизни даёт подготовленная им подборка «Сто писем 1938-1944 годов» - выдержки из писем к жене и детям.

С марта 1944 года после освобождения из лагеря жил в Караганде. Там он закончил переложение «Слова о полку Игореве» (начатое в 1937 г.), ставшее лучшим в ряду опытов многих русских поэтов. Это помогло в 1946 г. добиться разрешения жить в Москве.

В 1946 году Н. А. Заболоцкого восстановили в Союзе писателей. Начался новый, московский период его творчества. Несмотря на удары судьбы, он сумел вернуться к неосуществлённым замыслам.

Период возвращения к поэзии был не только радостным, но и трудным. В написанных тогда стихотворениях «Слепой» и «Гроза» звучит тема творчества и вдохновения.
Большинство стихотворений 1946-1948 годов получили высокую оценку сегодняшних историков литературы. Именно в этот период было написано «В этой роще берёзовой». Внешне построенное на простом и выразительном контрасте картины мирной берёзовой рощи, поющей иволги-жизни и всеобщей смерти, оно несёт в себе грусть, отзвук пережитого, намёк на личную судьбу и трагическое предчувствие общих бед. В 1948 году выходит третий сборник стихов поэта.

В этой роще берёзовой,

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей, -

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей...

В 1949-1952 годах, годах крайнего ужесточения идеологического гнёта, творческий подъём, проявившийся в первые годы после возвращения, сменился творческим спадом и почти полным переключением на художественные переводы. Опасаясь, что его слова снова будут использованы против него, Заболоцкий сдерживал себя и не писал. Положение изменилось только после XX съезда КПСС, с началом хрущёвской оттепели, ознаменовавшей ослабление идеологической цензуры в литературе и искусстве.

На новые веяния в жизни страны он откликнулся стихотворениями «Где-то в поле возле Магадана», «Противостояние Марса», «Казбек». За последние три года жизни Заболоцкий создал около половины всех произведений московского периода. Некоторые из них появились в печати. В 1957 году вышел четвёртый, наиболее полный его прижизненный сборник стихотворений.

Цикл лирических стихов «Последняя любовь» вышел в 1957 году, «единственный в творчестве Заболоцкого, один из самых щемящих и мучительных в русской поэзии». Именно в этом сборнике помещено стихотворение «Признание», посвящённое Н. А. Роскиной, позже переработанное питерским бардом Александром Лобановским (Очарована околдована / С ветром в поле когда-то повенчана / Вся ты словно в оковы закована / Драгоценная ты моя женщина…).

Смерть

Хотя перед смертью поэт успел получить и широкое читательское внимание, и материальный достаток, это не могло компенсировать слабость его здоровья, подорванного тюрьмой и лагерем. По мнению близко знавшего Заболоцкого Н. Чуковского завершающую, роковую роль сыграли семейные проблемы (уход жены, её возвращение). В 1955 году у Заболоцкого случился первый инфаркт, в 1958 году - второй, а 14 октября 1958 года он умер.

Перед уходом он прочёл мне ещё одно своё новое стихотворение, которое потрясло меня больше, чем «Рубрук». Это было суровое требование, обращённое к самому себе:

Не позволяй душе лениться!

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

Гони её от дома к дому,

Тащи с этапа на этап,

По пустырю, по бурелому,

Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели

При свете утренней звезды,

Держи лентяйку в чёрном теле

И не снимай с неё узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,

Освобождая от работ,

Она последнюю рубашку

С тебя безжалостно сорвёт.

А ты хватай её за плечи.

Учи и мучай дотемна,

Чтоб жить с тобой по-человечьи

Училась заново она.

Она рабыня и царица,

Она работница и дочь,

Она обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

Когда я думаю о Заболоцком, я всегда вспоминаю это стихотворение. В нём он отчетливо и сильно выразил самую главную черту своего характера. Все беды, которые наваливала на него судьба, он побеждал, заставляя свою душу трудиться. Только этим он её и спас - и во время травли тридцатых годов, и в лагерях, и потом, когда его оставила жена. Прочитав мне это стихотворение, он ушёл - весёлый, не знающий, что больше ни одного стихотворения он уже никогда не напишет.

После инфаркта он прожил ещё полтора месяца. Состояние его было тяжёлым, но не казалось безнадёжным. По-видимому, только он один из всех и понимал, что скоро умрёт. Все свои усилия после инфаркта - а он не позволял душе лениться! - он направил на то, чтобы привести свои дела в окончательный порядок. Со свойственной ему аккуратностью он составил полный список своих стихотворений, которые считал достойными печати. Он написал завещание, в котором запретил печатать стихотворения, не попавшие в этот список. Завещание это подписано 8 октября 1958 года, за несколько дней до смерти.

Ему нужно было лежать, а он пошёл в ванную комнату, чтобы почистить зубы. Не дойдя до ванной, он упал и умер.

/Nikolay_Chukovskiy_O_Zabolotskom.doc Николай чуковский

Задача данной статьи - выяснить, как заложена смерть от инфаркта русского советского поэта НИКОЛАЯ АЛЕКСЕЕВИЧА ЗАБОЛОЦКОГО в его код ПОЛНОГО ИМЕНИ.

Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека".

Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.

9 10 12 27 39 54 73 91 102 112 122 136 146 157 172 184 185 195 196 208 214 225 243 249 255 258 268 292
З А Б О Л О Т С К И Й Н И К О Л А Й А Л Е К С Е Е В И Ч
292 283 282 280 265 253 238 219 201 190 180 170 156 146 135 120 108 107 97 96 84 78 67 49 43 37 34 24

14 24 35 50 62 63 73 74 86 92 103 121 127 133 136 146 170 179 180 182 197 209 224 243 261 272 282 292
Н И К О Л А Й А Л Е К С Е Е В И Ч З А Б О Л О Т С К И Й
292 278 268 257 242 230 229 219 218 206 200 189 171 165 159 156 146 122 113 112 110 95 83 68 49 31 20 10

ЗАБОЛОТСКИЙ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ = 292 = 91-УМИРАНИЕ + 201-ОТ ИНФАРКТА МИОКАРДА.

292 = 219-УМИРАНИЕ ОТ ИНФАРКТА + 73-МИОКАРДА.

292 = 165-ЖИЗНЬ ЗАКОНЧЕНА + 127-ОТ ИНФАРКТ\ а \.

292 = 78-ВНЕЗАПНО + 214-УМИРАЕТ ОТ ИНФАРКТА.

292 = 120-УМИРАЕТ ОТ... + 172-\ 94-ИНФАРКТА + 78-ВНЕЗАПНО \.

292 = 86-УМИРАЕТ + 206-ВНЕЗАПНО ОТ ИНФАРКТА.

292 = 112-ВНЕЗАПНО ОТ... + 180-ИНФАРКТА УМИРАЕТ.

Проведём дешифровку отдельных столбцов:

102 = СМЕРТЬ

201 = ОТ ИНФАРКТА МИОКАРДА

91 = УМИРАНИЕ
_________________________________
219 = УМИРАНИЕ ОТ ИНФАРКТА

Код ДАТЫ СМЕРТИ: 14.10.1958. Это = 14 + 10 + 19 + 58 = 101 = УМЕРШИЙ.

292 = 101-УМЕРШИЙ + 191-ГИБЕЛЬ ОТ ИНФАРКТА.

306 = УМЕРШИЙ ВНЕЗАПНО ОТ ИНФАРКТ\ а \.

Код полной ДАТЫ СМЕРТИ = 306-ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ОКТЯБРЯ + 77-\ 19 + 58 \-(код ГОДА СМЕРТИ) = 383.

383 = 128-ОТ ИНФАРКТА + 128-ОТ ИНФАРКТА + 127-ОТ ИНФАРКТ\ а \.

383 = 120-КОНЕЦ ЖИЗНИ + 263-ВНЕЗАПНАЯ ОСТАНОВКА СЕРДЦА.

383 - 292-(код ПОЛНОГО ИМЕНИ) = 91 = УМИРАНИЕ.

Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 176-ПЯТЬДЕСЯТ + 96-ПЯТЬ = 272.

272 = 78-БЕЗЖИЗНЕН + 194-ВНЕЗАПНЫЙ ИНФАРКТ.

272 = 96-ВНЕЗАПНАЯ + 176-\ 102-СМЕРТЬ + 74-ИНФАРК(т)\.

292 = 20-ВЕК + 272-ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ.

272-ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ - 20-ВЕК = 252 = 86-УМИРАЕТ + 166-ИНФАРКТ МИОКАРДА.

Когда минует день и освещение Природа выбирает не сама, Осенних рощ большие помещения Стоят на воздухе, как чистые дома. В них ястребы живут, вороны в них ночуют, И облака вверху, как призраки, кочуют. Осенних листьев ссохлось вещество И землю всю устлало. В отдалении На четырех ногах большое существо Идет, мыча, в туманное селение. Бык, бык! Ужели больше ты не царь? Кленовый лист напоминает нам янтарь. Дух Осени, дай силу мне владеть пером! В строенье воздуха - присутствие алмаза. Бык скрылся за углом, И солнечная масса Туманным шаром над землей висит, И край земли, мерцая, кровенит. Вращая круглым глазом из-под век, Летит внизу большая птица. В ее движенье чувствуется человек. По крайней мере, он таится В своем зародыше меж двух широких крыл. Жук домик между листьев приоткрыл. Архитектура Осени. Расположенье в ней Воздушного пространства, рощи, речки, Расположение животных и людей, Когда летят по воздуху колечки И завитушки листьев, и особый свет,- Вот то, что выберем среди других примет. Жук домик между листьев приоткрыл И рожки выставив, выглядывает, Жук разных корешков себе нарыл И в кучку складывает, Потом трубит в свой маленький рожок И вновь скрывается, как маленький божок. Но вот приходит вечер. Все, что было чистым, Пространственным, светящимся, сухим,- Все стало серым, неприятным, мглистым, Неразличимым. Ветер гонит дым, Вращает воздух, листья валит ворохом И верх земли взрывает порохом. И вся природа начинает леденеть. Лист клена, словно медь, Звенит, ударившись о маленький сучок. И мы должны понять, что это есть значок, Который посылает нам природа, Вступившая в другое время года.

Не позволяй душе лениться

Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, Душа обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь! Гони ее от дома к дому, Тащи с этапа на этап, По пустырю, по бурелому Через сугроб, через ухаб! Не разрешай ей спать в постели При свете утренней звезды, Держи лентяйку в черном теле И не снимай с нее узды! Коль дать ей вздумаешь поблажку, Освобождая от работ, Она последнюю рубашку С тебя без жалости сорвет. А ты хватай ее за плечи, Учи и мучай дотемна, Чтоб жить с тобой по-человечьи Училась заново она. Она рабыня и царица, Она работница и дочь, Она обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь! 1958

Осенние пейзажи

1. Под дождем Мой зонтик рвется, точно птица, И вырывается, треща. Шумит над миром и дымится Сырая хижина дождя. И я стою в переплетенье Прохладных вытянутых тел, Как будто дождик на мгновенье Со мною слиться захотел. 2. Осеннее утро Обрываются речи влюбленных, Улетает последний скворец. Целый день осыпаются с кленов Силуэты багровых сердец. Что ты, осень, наделала с нами! В красном золоте стынет земля. Пламя скорби свистит под ногами, Ворохами листвы шевеля. 3. Последние канны Все то, что сияло и пело, В осенние скрылось леса, И медленно дышат на тело Последним теплом небеса. Ползут по деревьям туманы, Фонтаны умолкли в саду. Одни неподвижные канны Пылают у всех на виду. Так, вытянув крылья, орлица Стоит на уступе скалы, И в клюве ее шевелится Огонь, выступая из мглы. 1955

Лесное озеро

Опять мне блеснула, окована сном, Хрустальная чаша во мраке лесном. Сквозь битвы деревьев и волчьи сраженья, Где пьют насекомые сок из растенья, Где буйствуют стебли и стонут цветы, Где хищными тварями правит природа, Пробрался к тебе я и замер у входа, Раздвинув руками сухие кусты. В венце из кувшинок, в уборе осок, В сухом ожерелье растительных дудок Лежал целомудренной влаги кусок, Убежище рыб и пристанище уток. Но странно, как тихо и важно кругом! Откуда в трущобах такое величье? Зачем не беснуется полчище птичье, Но спит, убаюкано сладостным сном? Один лишь кулик на судьбу негодует И в дудку растенья бессмысленно дует. И озеро в тихом вечернем огне Лежит в глубине, неподвижно сияя, И сосны, как свечи, стоят в вышине, Смыкаясь рядами от края до края. Бездонная чаша прозрачной воды Сияла и мыслила мыслью отдельной, Так око больного в тоске беспредельной При первом сиянье вечерней звезды, Уже не сочувствуя телу больному, Горит, устремленное к небу ночному. И толпы животных и диких зверей, Просунув сквозь елки рогатые лица, К источнику правды, к купели своей Склонились воды животворной напиться. 1938

Осенний клен

(Из С. Галкина) Осенний мир осмысленно устроен И населен. Войди в него и будь душой спокоен, Как этот клен. И если пыль на миг тебя покроет, Не помертвей. Пусть на заре листы твои умоет Роса полей. Когда ж гроза над миром разразится И ураган, Они заставят до земли склониться Твой тонкий стан. Но даже впав в смертельную истому От этих мук, Подобно древу осени простому, Смолчи, мой друг. Не забывай, что выпрямится снова, Не искривлен, Но умудрен от разума земного, Осенний клен. 1955

* * *

При первом наступлении зимы, Блуждая над просторною Невою, Сиянье лета сравниваем мы С разбросанной по берегу листвою. Но я любитель старых тополей, Которые до первой зимней вьюги Пытаются не сбрасывать с ветвей Своей сухой заржавленной кольчуги. Как между нами сходство описать? И я, подобно тополю, не молод, И мне бы нужно в панцире встречать Приход зимы, ее смертельный холод. 1955

Ласточка

Славно ласточка щебечет, Ловко крыльями стрижет, Всем ветрам она перечит, Но и силы бережет. Реет верхом, реет низом, Догоняет комара И в избушке под карнизом Отдыхает до утра. Удивлен ее повадкой, Устремляюсь я в зенит, И душа моя касаткой В отдаленный край летит. Реет, плачет, словно птица, В заколдованном краю, Слабым клювиком стучится В душу бедную твою. Но душа твоя угасла, На дверях висит замок. Догорело в лампе масло, И не светит фитилек. Горько ласточка рыдает И не знает, как помочь, И с кладбища улетает В заколдованную ночь. 1958

Обводный канал

В моем окне на весь квартал Обводный царствует канал. Ломовики, как падишахи, Коня запутав медью блях, Идут, закутаны в рубахи, С нелепой важностью нерях. Вокруг пивные встали в ряд, Ломовики в пивных сидят. И в окна конских морд толпа Глядит, мотаясь у столба, И в окна конских морд собор Глядит, поставленный в упор. А там за ним, за морд собором, Течет толпа на полверсты, Кричат слепцы блестящим хором, Стальные вытянув персты. Маклак штаны на воздух мечет, Ладонью бьет, поет как кречет: Маклак - владыка всех штанов, Ему подвластен ход миров, Ему подвластно толп движенье, Толпу томит штанов круженье, И вот она, забывши честь, Стоит, не в силах глаз отвесть, Вся прелесть и изнеможенье. Кричи, маклак, свисти уродом, Мечи штаны под облака! Но перед сомкнутым народом Иная движется река: Один сапог несет на блюде, Другой поет хвалу Иуде, А третий, грозен и румян, В кастрюлю бьет, как в барабан. И нету сил держаться боле, Толпа в плену, толпа в неволе, Толпа лунатиком идет, Ладони вытянув вперед. А вкруг черны заводов замки, Высок под облаком гудок. И вот опять идут мустанги На колоннаде пышных ног. И воют жалобно телеги, И плещет взорванная грязь, И над каналом спят калеки, К пустым бутылкам прислонясь. 1928

Дождь

В тумане облачных развалин Встречая утренний рассвет, Он был почти нематериален И в формы жизни не одет. Зародыш, выкормленный тучей, Он волновался, он кипел, И вдруг, веселый и могучий, Ударил в струны и запел. И засияла вся дубрава Молниеносным блеском слез, И листья каждого сустава Зашевелились у берез. Натянут тысячами нитей Меж хмурым небом и землей, Ворвался он в поток событий, Повиснув книзу головой. Он падал издали, с наклоном В седые скопища дубрав. И вся земля могучим лоном Его пила, затрепетав. 1953

Журавли

Вылетев из Африки в апреле К берегам отеческой земли, Длинным треугольником летели, Утопая в небе, журавли. Вытянув серебряные крылья Через весь широкий небосвод, Вел вожак в долину изобилья Свой немногочисленный народ. Но когда под крыльями блеснуло Озеро, прозрачное насквозь, Черное зияющее дуло Из кустов навстречу поднялось. Луч огня ударил в сердце птичье, Быстрый пламень вспыхнул и погас, И частица дивного величья С высоты обрушилась на нас. Два крыла, как два огромных горя, Обняли холодную волну, И, рыданью горестному вторя, Журавли рванулись в вышину. Только там, где движутся светила, В искупленье собственного зла Им природа снова возвратила То, что смерть с собою унесла: Гордый дух, высокое стремленье, Волю непреклонную к борьбе - Все, что от былого поколенья Переходит, молодость, к тебе. А вожак в рубашке из металла Погружался медленно на дно, И заря над ним образовала Золотого зарева пятно. 1948

* * *

Я шел сквозь рощу. Ночь легла Вдоль по траве, как мел бела. Торчком кусты над нею встали В ножнах из разноцветной стали, И тосковали соловьи Верхом на веточке. Казалось, Они испытывали жалость, Как неспособные к любви. А там вдали, где желтый бакен Подкарауливал шутих, На корточках привстал Елагин, Ополоснулся и затих: Он в этот раз накрыл двоих. Вертя винтом, бежал моторчик С музыкой томной по бортам. К нему навстречу, рожи скорчив, Несутся лодки тут и там. Он их толкнет - они бежать. Бегут, бегут, потом опять Идут, задорные, навстречу. Он им кричит: "Я искалечу!" Они уверены, что нет... И всюду сумасшедший бред. Листами сонными колышим, Он льется в окна, липнет к крышам, Вздымает дыбом волоса... И ночь, подобно самозванке, Открыв молочные глаза, Качается в спиртовой банке И просится на небеса. 1926

Бродячие музыканты

Закинув на спину трубу, Как бремя золотое, Он шел, в обиде на судьбу. За ним бежали двое. Один, сжимая скрипки тень, Горбун и шаромыжка, Скрипел и плакал целый день, Как потная подмышка. Другой, искусник и борец, И чемпион гитары, Огромный нес в руках крестец С роскошной песнею Тамары. На том крестце семь струн железных, И семь валов, и семь колков, Рукой построены полезной, Болтались в виде уголков. На стогнах солнце опускалось, Неслись извозчики гурьбой, Как бы фигуры пошехонцев На волокнистых лошадях. И вдруг в колодце между окон Возник трубы волшебный локон, Он прянул вверх тупым жерлом И заревел. Глухим орлом Был первый звук. Он, грохнув, пал, За ним второй орел предстал, Орлы в кукушек превращались, Кукушки в точки уменьшались, И точки, горло сжав в комок, Упали в окна всех домов. Тогда горбатик, скрипочку Приплюснув подбородком, Слепил перстом улыбочку На личике коротком, И, визгнув поперечиной По маленьким струнам, Заплакал, искалеченный: - Тилим-там-там! Система тронулась в порядке. Качались знаки вымысла. И каждый слушатель украдкой Слезою чистой вымылся, Когда на подоконниках Средь музыки и грохота Легла толпа поклонников В подштанниках и кофтах. Но богослов житейской страсти И чемпион гитары Подъял крестец, поправил части И с песней нежною Тамары Уста отважно растворил. И все умолкло. Звук самодержавный, Глухой, как шум Куры, Роскошный, как мечта, Пронесся... И в этой песне сделалась видна Тамара на кавказском ложе. Пред нею, полные вина, Шипели кубки дотемна И юноши стояли тоже. И юноши стояли, Махали руками, И страстные дикие звуки Всю ночь раздавалися там... - Тилим-там-там! Певец был строен и суров. Он пел, трудясь, среди дворов Средь выгребных высоких ям Трудился он, могуч и прям. Вокруг него система кошек, Система окон, ведер, дров Висела, темный мир размножив На царства узкие дворов. На что был двор? Он был трубою, Он был тоннелем в те края, Где был и я гоним судьбою, Где пропадала жизнь моя. Где сквозь мансардное окошко При лунном свете, вся дрожа, В глаза мои смотрела кошка, Как дух седьмого этажа. 1928

Городок

Целый день стирает прачка, Муж пошел за водкой. На крыльце сидит собачка С маленькой бородкой. Целый день она таращит Умные глазенки, Если дома кто заплачет - Заскулит в сторонке. А кому сегодня плакать В городе Тарусе? Есть кому в Тарусе плакать - Девочке Марусе. Опротивели Марусе Петухи да гуси. Сколько ходит их в Тарусе, Господи Исусе! "Вот бы мне такие перья Да такие крылья! Улетела б прямо в дверь я, Бросилась в ковыль я! Чтоб глаза мои на свете Больше не глядели, Петухи да гуси эти Больше не галдели!" Ой, как худо жить Марусе В городе Тарусе! Петухи одни да гуси, Господи Исусе! 1958

Гроза идет

Движется нахмуренная туча, Обложив полнеба вдалеке, Движется, огромна и тягуча, С фонарем в приподнятой руке. Сколько раз она меня ловила, Сколько раз, сверкая серебром, Сломанными молниями била, Каменный выкатывала гром! Сколько раз, ее увидев в поле, Замедлял я робкие шаги И стоял, сливаясь поневоле С белым блеском вольтовой дуги! Вот он - кедр у нашего балкона. Надвое громами расщеплен, Он стоит, и мертвая корона Подпирает темный небосклон. Сквозь живое сердце древесины Пролегает рана от огня, Иглы почерневшие с вершины Осыпают звездами меня. Пой мне песню, дерево печали! Я, как ты, ворвался в высоту, Но меня лишь молнии встречали И огнем сжигали на лету. Почему же, надвое расколот, Я, как ты, не умер у крыльца, И в душе все тот же лютый голод, И любовь, и песни до конца! 1957

Предостережение

Где древней музыки фигуры, Где с мертвым бой клавиатуры, Где битва нот с безмолвием пространства - Там не ищи, поэт, душе своей убранства. Соединив безумие с умом, Среди пустынных смыслов мы построим дом - Училище миров, неведомых доселе. Поэзия есть мысль, устроенная в теле. Она течет, незримая, в воде - Мы воду воспоем усердными трудами. Она горит в полуночной звезде - Звезда, как полымя, бушует перед нами. Тревожный сон коров и беглый разум птиц Пусть смотрят из твоих диковинных страниц. Деревья пусть поют и страшным разговором Пугает бык людей, тот самый бык, в котором Заключено безмолвие миров, Соединенных с нами крепкой связью. Побит камнями и закидан грязью, Будь терпелив. И помни каждый миг: Коль музыки коснешься чутким ухом, Разрушится твой дом и, ревностный к наукам. Над нами посмеется ученик.

Портрет

Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить на полотно. Ты помнишь, как из тьмы былого, Едва закутана в атлас, С портрета Рокотова снова Смотрела Струйская на нас? Ее глаза - как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза - как два обмана, Покрытых мглою неудач. Соединенье двух загадок, Полувосторг, полуиспуг, Безумной нежности припадок, Предвосхищенье смертных мук. Когда потемки наступают И приближается гроза, Со дна души моей мерцают Ее прекрасные глаза. 1953

Жена

Откинув со лба шевелюру, Он хмуро сидит у окна. В зеленую рюмку микстуру Ему наливает жена. Как робко, как пристально-нежно Болезненный светится взгляд, Как эти кудряшки потешно На тощей головке висят! С утра он все пишет да пишет, В неведомый труд погружен. Она еле ходит, чуть дышит, Лишь только бы здравствовал он. А скрипнет под ней половица, Он брови взметнет,- и тотчас Готова она провалиться От взгляда пронзительных глаз. Так кто же ты, гений вселенной? Подумай: ни Гете, ни Дант Не знали любви столь смиренной, Столь трепетной веры в талант. О чем ты скребешь на бумаге? Зачем ты так вечно сердит? Что ищешь, копаясь во мраке Своих неудач и обид? Но коль ты хлопочешь на деле О благе, о счастье людей, Как мог ты не видеть доселе Сокровища жизни своей? 1948

Возвращение с работы

Вокруг села бродили грозы, И часто, полные тоски, Удары молнии сквозь слезы Ломали небо на куски. Хлестало, словно из баклаги, И над собранием берез Пир электричества и влаги Сливался в яростный хаос. А мы шагали по дороге Среди кустарников и трав, Как древнегреческие боги, Трезубцы в облако подняв. 1954

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться

Гони её от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в чёрном теле
И не снимай с неё узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвёт.

А ты хватай её за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

/© 1958, Николай Заболоцкий/

ОБЪЯВЛЯЕТСЯ НАБОР ЗАЯВОК НА КОНКУРС "ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ..."

Сегодня мы предлагаем Вашему вниманию ещё одну очень интересную и необычную тему...
Мы предлагаем Вам поговорить... ... ... о Душе!
О самом интересном и непознанном, загадочном и пугающем. О том, что болит, не имея физического тела, рвётся на части, улетает в небеса и разбивается на мелкие осколки, парит от счастья и кровоточит от боли... Это единственное, что поддаётся исцелению добрыми словами и бережным отношением.
Но не просто о Душе будет идти речь, а о том, что способна она приносить радость бытия только тогда, когда не упрятана в бархатную коробочку безразличия и ничегонеделания...

Душа хочет, или не хочет, все-равно трудится... Само соприкосновение с жизнью, общение с окружающими постоянно ставит человека перед необходимостью думать, принимать решения, защищаться от окружающих неблагоприятных условий или, наоборот, контактировать с иными... Страдать, любить, ненавидеть, радоваться, печалиться - не это ли ежедневная работа нашей души? Душа... это внутренний мир человека, его тайные светлые и темные стороны, которые проявляются в зависимости от тех или иных ситуаций... Мы боремся каждый день. Иначе как? Иначе, зачем жить? Каждый день мы сталкиваемся с разными событиями, испытываем разные эмоции... - Депрессия... - мы боремся, чтобы выйти из неё... Радость... - мы стараемся продлить её, как можно дольше, даже если понимаем, что это не в нашей власти... Боль... - мы пытаемся её обезболить... Мы всё время трудимся... и это правильно... это и есть жизнь. /© Diss/

Душа обязана, или не обязана, все-равно трудится... Так же, как бьётся сердце. Когда говорят о силе человека, то, прежде всего это сила его духа, той же души... Это что то, что в человека вложено от Бога и взращено семьёй, средой, опытом... Человек питает свою душу, и это его работа над своей душой... В зависимости от того, чем питает он свою душу, и чем она способна питаться, определяется ценность человека. Он может делать ошибки, он может грешить, он может совершать преступления, но именно то, насколько его душа может принимать и отдавать Веру, Надежду, Любовь, в конечном итоге и определяет эго качества ЧЕЛОВЕКА.
Интересно, что, в самом деле, страдая, человек может питать свою душу не меньше, чем радуясь или, будучи счастлив.
Человек может питать свою душу ненавидя... И человек может питать свою душу, прощая... Просто делая что-то со знаком плюс, человек питает не только свою душу, не только свою возвышает и воспаряет, но и своих близких... А делая зло, он эту свою душу душит, причиняя боль душам других...
1.Труд души в том, чтобы давать человеку сил верить, надеяться и любить. Давать человеку возможность чувствовать.
2.Если она в человеке есть, если осталась, то она будет трудиться, хотим мы или нет. Любить. Ненавидеть. Прощать. Да и просто дышать и заставлять биться наше сердце в правильном ритме - спокойно, когда мы в мире с собой, сильнее, когда мы радуемся или огорчаемся.
3.Для чего душа должна безостановочно трудиться? - Чтобы жить... Для полноты жизни и полноты чувств. А получив это, мы питаем душу. Это замкнутая на себе система, у разных людей она замкнута по-разному и с разным содержанием. /© Кристалл/

* ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ...
Эти, уже давно популярные, слова каждый из нас на протяжении своей жизни произносит сотни (и более!) раз, но каждый понимает их по-своему, каждый вкладывает в них одному ему известный и понятный смысл. Ну, а в том, что смысл есть, никто не сомневается...

Трудолюбивая Душа окутана добродетелью, а праздная - пороком. Может, в следующий раз мы и о пороках наших поговорим, ну, а сейчас перед Вами Душа, которая трудится, «не покладая рук»...
Поделитесь с нами и друг с другом мыслями и размышлениями, почему Душа обязана трудиться, и что в конечном итоге из этого получается...

Уважаемые Авторы!
После всего вышесказанного, хотелось бы ещё обратить Ваше особое внимание на важное дополнение:
На Конкурс принимаются произведения всех форм, стилей и направлений, в которых не только присутствует слово "Душа" во всех её преломлениях, но и упоминания о Ней, сюжеты, связанные с данной тематикой, размышления "на тему" и лирические отступления.
ВСЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ НА КОНКУРС И "ВНЕ КОНКУРСА",
СТАНУТ ЧАСТЬЮ ИЗДАНИЯ - "ЗОЛОТОЙ КОЛЛЕКЦИИ ПАПИРУСА" - "РАЗГОВОР С БОГОМ..." и "ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ". =

УСЛОВИЯ ПРИЁМА ПРОИЗВЕДЕНИЙ:

2. ЗАЯВКА ПОДАЁТСЯ ПО ФОРМЕ:

Просьба оформлять заявки именно в таком виде!!! Стихотворения "вне конкурса" подаются после стихотворения, представленного на конкурс.

4. Победители получат призы в виде стихобаллов:

1-е место - 1000 баллов
2-е место - 600 баллов
3-е место - 400 баллов

5. СРОК ПРИЁМА ЗАЯВОК:
С момента публикации - 09 августа 2012. - до 30 августа 2012. (23:30 мск) БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЯ КОЛИЧЕСТВА КОНКУРСНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ!

УДАЧИ ВАМ в Конкурсе!

© Сальвадор Дали.jpg
© Павел Светский. Графика.

Конкурс "Душа обязана трудиться..." =

«Не позволяй душе лениться…» Николай Заболоцкий

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Анализ стихотворения Заболоцкого «Не позволяй душе лениться…»

Произведение появилось в 1958 г., за несколько месяцев до кончины автора. Стихотворный текст, являющийся поэтическим напутствием, отличается взыскательностью позиции лирического субъекта: самовоспитание декларируется как необходимость, непременное условие гармоничного существования.

В идейной системе произведения самостоятельный статус получает олицетворенный образ души. Он наделен конкретными характеристиками: склонная к лени, душа предпочитает безделье честному труду.

Зачин открывается афористичным обращением к адресату. Поэт призывает лирическое «ты» строго и взыскательно относиться к собственной духовной жизни: постоянный труд и самоконтроль - надежный способ обеспечить рост личности.

Во второй строфе получает развитие мотив дороги. Его появление предваряет авторская мысль о непрерывной работе, упорном и энергичном движении вперед. Метафорический путь, ожидающий душу, труден, длителен, полон препятствий. Эти особенности подчеркиваются при помощи комплекса однородных обстоятельств, выраженных существительными с предлогами.

Под неусыпным контролем, без поблажек и снисхождения - таково правильное отношение к душе, коварной «лентяйке». В четвертом катрене череда наставлений сменяется предостережением: если поддаться минутной слабости и смягчить строгие требования, душа безжалостно воспользуется временной уступкой, обратив ее против человека.

В финальном эпизоде сообщается о разнообразии портретов и ролей, исполняемых душой. Это обстоятельство не снимает жестких обязательств, заявленных в предыдущих строфах.

Стихотворение завершается анафорой. С ее помощью обрамляется композиция, а также подчеркивается мысль о динамике духовного бытия как непременном условии гармонии.

Моделируя картину взаимоотношений человека со своим внутренним миром, поэт широко использует идиомы: в текст включены четыре устойчивых речевых оборота, которые способствуют созданию естественной атмосферы задушевной беседы, окрашивают лирический сюжет в натуральные тона. Эффект дополняют примеры употребления лексем, относящихся к разговорному стилю: наречие «по-человечьи», жаргонное слово «этап».